Убийство в Ворсхотене - Страница 22

Дождь чуть стих, где-то по ракушнику, устилавшему аллею, прошуршал велосипед. Напротив клуба, за памятником Ватерлоо, недружелюбно ощерилось бойницами уродливое мрачное здание американского посольства, совершенно не вписывающееся в этот квартал с его вычурными историческими зданиями «золотой эпохи» Нижних стран…

Сам клуб уже был полупустым. Щуплый рыжий бармен с огромным шрамом на лбу дежурно предупредил, что кухня не работает, а клуб закрывается через час. Но Лазарев это знал и без напоминаний. Он увидел за спиной бармена бутылку черного доминиканского рома, что было редкостью для местных баров. И заказал двойную порцию, долго и нудно объясняя уставшему и уже туго соображавшему парню, что ром не надо смешивать с колой, а колу не надо разбавлять льдом. Получив стакан и бутылку колы, Владимир прошелся по залу, ловя пытливые взгляды одиноко скучающих полуголых девиц у стойки. Пройдя в дальний конец зала, ближе к сцене, где уже не было музыкантов, Лазарев поднялся на второй этаж. Наверху все окна были раскрыты настежь. Учитывая, что на улице опять заморосил дождь, в помещении было довольно прохладно.

В одной кабинке сосалась какая-то пара неопределенного возраста и, честно говоря, пола. В другой каким-то образом уместилось несколько студентов, о чем-то громко спорящих между собой, не обращая ни на кого внимания. Остальные кабинки были пустыми. Лазарев прошелся в самый конец и стал попивать ром в ожидании Арендса.

Тот не заставил себя долго ждать, появившись минут через пять с каким-то светлым напитком в руках. Зная пристрастия своего давнего знакомого, Лазарев не сомневался, что это — разбавленная водка. Не изменяя традициям, в случае проигрыша тот всегда заказывал водку, в случае выигрыша — пиво.

Да, разведчик уже неплохо со всех сторон изучил Тима Арендса и знал о нем практически все. Двадцать восемь лет, неженат (и вряд ли когда-то женится, судя по его пристрастиям), худой очкарик среднего роста (по меркам высокорослых голландцев даже гораздо ниже среднего) — в общем, типичный «гик». Сразу после вуза устроился младшим аналитиком в Минобороны как «подающий надежды», а теперь уже является старшим аналитиком. Имеет доступ к ряду секретных материалов, хотя уровень допуска пока не очень солидный (у русского резидента был план, как увеличить этот уровень в ближайшее время).

Лазарев познакомился с Арендсом три с половиной года назад, завидев того в элитном казино на Схевенингене, куда периодически хаживал и сам Владимир. Нет, Лазарев не был азартным игроком. Он имел что-то вроде своей «системы» игры в рулетку, но знал, что она практически бесполезна для обогащения. Ставил он осторожно, небольшие суммы и благодаря «системе» обычно оставался «при своих», лишь иногда допуская слабый выигрыш или слабый проигрыш. Главная цель походов в казино заключалась в поиске возможной клиентуры, разумеется. Сочетание азарта и нужды во все времена приносило ценные плоды для разведки.

Арендс был более чем азартен, он мог поставить все и проиграть все. В пылу игры он мог ставить суммы, несоизмеримые с зарплатой скромного аналитика. Лазарев приметил это и как бы «случайно» познакомился в баре при казино. Он подключил к анализу биографии чиновника свой Департамент, московские компьютерщики прошерстили все компьютеры и гаджеты Арендса, все его мейлы и социальные сети, его скромный банковский счет, составив вполне законченный портрет не менее законченного игрока. Благодаря этому анализу Лазарев даже знал, что Тим несколько лет назад безуспешно пытался лечиться от игровой зависимости в немецкой клинике, но дело оказалось безнадежным. Данный факт не был известен голландскому Минобороны.

Арендс постоянно занимал, зная в большинстве случаев, что не сможет отдать, и тем самым регулярно наращивал свои долги. Лазарев был одним из тех, кто тоже ему порой давал в долг, заранее затягивая в кабалу — собственно, он был главным кредитором аналитика. Арендс давно просил Владимира вывести на «людей, которых может заинтересовать информация и которые могут хорошо за нее заплатить». Центр решил, что настала пора вербовать «созревшего» клиента. Обычно Лазарев не занимался этим лично, дабы не рисковать лишний раз, подключал к финальной стадии «гастролера» из Москвы. Но в данном случае надо было спешить.

Он считал, что изучил психологию и мотивы вербуемого «от и до». Но элементарные правила вербовки требовали подходить к этому очень осторожно. Лазарев вспоминал, что в его учебнике по искусству вербовки агентов она сравнивалась с процессом инициации. Для вербуемого объекта это был переломный момент, за которым чаще всего не было дороги назад. Поэтому в практике бывали случаи, когда с потенциальными шпионами, казалось бы, давно уже изученными и вполне предсказуемыми, в этот самый момент происходил душевный надлом, влекший за собой самые невероятные последствия. Кроме того, всегда необходимо было проверить объект на предмет наличия «жучков», его мотивы. Чаще всего для этого необходимо было сбить человека с толку, изучить его реакцию на неожиданный увод от темы — в семи случаях из десяти прослушиваемый агент инстинктивно тянулся к микрофону или закрепленному на нем устройству (во всяком случае, так было написано в том самом учебнике, на практике Владимиру это еще не удавалось проверить).

Судя по виду аналитика и его водке, тот уже успел заскочить в казино напротив и явно убедился, что сегодня опять, в который уже раз, «не его день». Он мрачно кивнул и уселся в темную кабинку за столик. Одет он был в ослепительно-белые брюки, черную рубашку и черную легкую курточку. «Предусмотрительно, учитывая погоду за окном», — подумал Лазарев, пожалев, что сам нацепил только рубашку.